Участие специалистов ОКБ-1 в разработке элементов наземного оборудования дало впечатляющие результаты. Нечто подобное проявилось спустя три десятилетия, когда в сложной обстановке 1990-х гг. оружейники-ядерщики из Сарова взялись за совершенствование боевых частей противотанковых ракет.

В октябре 1962 г. опять случились две аварии при выходе двигателей первой ступени на режим, которые привели к разрушению «правой» пусковой площадки 321-го комплекса «Десна-Н» и площадки 51. Кроме того, по свидетельству Б.Е. Чертока, два неудачных пуска Р-9А в один день 28 октября сорвали проведение экспериментов по воздействию на ракеты высотного ядерного взрыва – так называемой «операции К-4». Аварии принесли неизмеримый в денежном исчислении ущерб – взрывы были последними перед заключением Договора 1963 г., запретившего проведение испытаний в атмосфере и в космосе. Потребовались многие годы для разработки крайне необходимых методик оценки стойкости ракет к воздействию ядерных взрывов и выработки мероприятий по повышению ее уровня.

Опять проявили себя устраненные на стендовых испытаниях высокочастотные колебания в камерах двигателей. Они возникали только в полете, а не на стендах Глушко, что, как выяснилось позднее, объяснялось прогревом переохлажденного кислорода при затянувшейся предстартовой подготовке.

Третий этап испытаний ракеты Р-9А проводился как совместные летно-конструкторские испытания с 11 февраля 1963 г., при этом через 11 дней произвели первый пуск с комплекса «Долина», разработка которого началась менее чем за год до этого.

В целом комплекс «Долина» получился очень удачным. Время до старта из постоянной готовности сократили с 2 ч до 20 мин. Это воспринималось как парадокс – «кислородная» ракета готовилась к старту намного быстрее, чем Р-16 на долгохранимых топливных компонентах! В ходе столь быстрой предстартовой подготовки баки горючего наддувались с земли азотом, баки окислителя – воздухом. При благоприятном раскладе событий через 2,5 ч можно было провести повторный старт с той же пусковой установки.

Успешно велись работы и по высокозащищенному комплексу «Десна-В» – 8П775 с шахтной пусковой установкой (стартовым сооружением) 8У233 со сдвижным защитным устройством (крышкой шахты) 8У12, который включал три шахты. Для комплекса были созданы стационарные средства заправки окислителя и горючего (соответственно, 8Г143 и 8Г146), комплект приборов прицеливания 8Ш28, установщик 8У236.

Первый успешный старт из шахтной пусковой установки был осуществлен 27 сентября. Вскоре, в очередную годовщину «неделинской» катастрофы с Р-16, произошла очередная трагедия – от искры, проскочившей при замене лампочки в перенасыщенной кислородом шахте, вспыхнул пожар, погибли шесть человек. Тем самым подтвердились опасения американцев, не решившихся осуществлять заправку «Атласов» непосредственно в шахте, до подъема на поверхность. Эту осмотрительность они почему-то не проявили в космонавтике, ради легкости конструкции выбрав чисто кислородную атмосферу для кораблей «Аполлон», что стоило жизни трем астронавтам, сгоревшим 27 января 1967 г. при наземной тренировке. Да и несчастье на Байконуре было не единственным: еще несколько человек пострадало позже в кислородных пожарах при эксплуатации Р-9А.

Наземный стартовый комплекс «Долина».

В течение без малого года (до 2 февраля) выполнили 25 пусков, из них 17 успешных. Еще до завершения этих пусков началось строительство боевых стартовых позиций, как наземных, так и шахтных. Два ракетных полка с наземными стартами под Козельском и один в Плесецке были поставлены на боевое дежурство в середине декабря 1963 г., а первый полк с шахтными пусковыми установками под Козельском – 26 декабря.

По завершении развертывания в состав группировки «девяток» входили:

– 28-я ракетная дивизия под Козельском – шесть шахтных и шесть наземных пусковых установок (ПУ);

– 53 НИИИП в Плесецке – четыре наземных ПУ;

– 93-я ракетная бригада под Тюменью – четыре наземных ПУ «Долина»;

– 290-й отдельный ракетный полк под Омском – три шахтных ПУ;

– 5 НИИИП в Ленинске («Байконуре) Плесецке – три наземных (две «Десна-Н» и «Долина») и три шахтных ПУ.

Таким образом, максимальное число стартов «девяток» составило 29.

Серийное производство Р-9А, как и «семерок», осуществлялось на заводе №1 в Куйбышеве, так как ранее назначенный завод №1001 в Красноярске днепропетровцы уже заняли выпуском своей Р-14. Всего в 1961 – 1966 гг. было поставлено немногим более ста ракет.

Сборка ракет Р-9А.

Комплексы с ракетой Р-9 были официально приняты на вооружение 21 июля 1965 г. Однако они успели безнадежно устареть уже по окончании первого этапа летных испытаний осенью 1961 г. До того работы по «девятке» могли рассматриваться как своего рода подстраховка на случай неудачи с Р-16. Несмотря на катастрофу 1960 г., испытания днепропетровских ракет проходили столь успешно, что Постановлением от 25 октября 1961 г. №1042-949 Р-16 (еще до их окончательного завершения) были поставлены на боевое дежурство в трех полках в Юрье и Нижнем Тагиле, а также на боевой стартовой станции в Плесецке – с 1 ноября 1961 г., т.е. на два года раньше первых комплексов с Р-9А. В дни Карибского кризиса боевое дежурство несли десятки Р-16. Единичные «семерки» с их низкой готовностью можно было даже не принимать в расчет.

«Девятка» была почти вдвое легче Р-16 (80,4 т против 142 т), на 20% короче (24,227 м против 30 м), имела меньший диаметр (2,68 м против 3 м), но это почти не сказывалось на стоимости стартовой позиции, в большей мере зависящей от сложности кислородного оборудования. По точности Р-9А вдвое превосходила Р-16, но это достигалось применением уязвимой в боевых условиях системы радиоуправления. Самое главное – даже при огромных мощностях используемых в те годы термоядерных зарядов Р-9А не обеспечивала сколько-нибудь гарантированное поражение ракетных шахт вероятного противника. С другой стороны, точности как Р-9А, так и Р-16, вполне хватало для уничтожения площадных объектов, в частности, городов. Максимальные дальности обеих ракет (12-13000 км – для Р-9А с «тяжелой» головной частью и до 16000 км – с «легкой») явно превышали разумные пределы – расстояние до практически всех возможных объектов удара от пригодных для размещения ракет районов СССР.

Не реализовались и планы создания космического носителя на базе Р-9А.

По количеству пусковых установок ракета Р-9А почти на порядок уступала Р-16 – всего 29 стартов против 205! «Девятки» сняли с вооружения к 1976 г., практически одновременно со всеми Р-16, чтобы обеспечить развертывание новых морских комплексов в условиях Договора ОСВ-1. При этом несколько Р-9А на полигоне в Тюра-Таме сошли со сцены еще раньше, в 1971 г., не простояв в строю и десятилетия.

Ракету Р-9А, названную американцами SS-8, ни разу не показали на парадах. В зарубежной литературе под этим индексом печатали фотографии провозимых по Красной площади макетов ни разу не летавших янгелевских Р-26, разработка которых началась из-за стремления днепропетровцев сравняться по малогабаритное™ с Р-9А. Только перед «Олимпиадой- 80» макет Р-9А с тяжелой головной частью установили перед Музеем Вооруженных Сил по указанию министра обороны Д.Ф. Устинова после того, как он с изумлением обнаружил застывшую у входа в музей «старушку» Р-5М.

После «семерки» и «Атласов» кислород был неуместен на боевых ракетах. Пути развития оружия и космических носителей разошлись. Продолжение эпопеи создания Р-9А в 1962- 1964 гг., а тем более – принятие ее на вооружение трудно объяснить чем-либо, кроме привилегированного положения С.П. Королева. Впрочем, развертывались Р-9А в основном на тех позициях, сооружение которых зашло уже слишком далеко к 1962-1963 гг., и бросать их в недостроенном состоянии было просто жалко. Ракета Р-9А стала безнадежно опоздавшим шедевром – наподобие поршневых бомбардировщиков В-36 и Ту-85, тяжелого крейсера «Сталинград» или океанского лайнера «Юнайтед Стейтс», завоевавшего приз скорости «Голубая лента Атлантики» тогда, когда пассажирские потоки ушли к авиационным компаниям.